ТАТЬЯНА МАСС
ТКАЧИ И МУЧЕНИКИ
ЛИОНСКИЕ ИСТОРИИ
Лион — второй по величине город Франции, соперник Парижа. В его истории есть два особенно известных сюжета. Первый — восстание лионских ткачей — ближе к нам по времени и кажется жизненнее и понятнее. Второй сюжет — страдания лионских мучеников-христиан — чаще вспоминается, увы, как факт далёкого прошлого. Но справедливо ли это?
Место, где в 177 году приняли смерть за Христа Лионские мученики Пофин, Санкт, Бландина и другие, числом сорок три… Окружённые городом, эти камни очень неприметны. Интересно, знают ли школьники, которые учатся по соседству, за высоким забором, что за события происходили здесь чуть меньше двух тысяч лет назад?
Город шёлка
Лион оказался на Великом шёлковом пути, проходившем по реке Роне. Сначала жители города торговали привозным шёлком, затем сами вовлеклись в процесс изготовления этой ткани, которая в Средневековье была, если можно так выразиться, свободно конвертируемой валютой. Секрет популярности, а значит, и дороговизны шёлка был, в общем-то вполне прозаичным: в шёлковом белье не заводились вши, бич средневековой Европы.
Лион быстро разросся и разбогател. Красивые дворцы, замки, мощёные улицы… Была в городской архитектуре одна особенность, ставшая в наши дни настоящей туристической "фишкой", — трабули. Это целая система крытых ходов, напоминающих дырки в сыре. Трабули тянутся сквозь дома и между домами. Их построили специально для передвижения ткачей со свёртками шёлка под мышкой. Трабули давали возможность сократить время передвижения и защитить дорогую ткань от непогоды.
Многоквартирные дома ткачей с XVI века строились на холме "Круа-Рус", что в переводе значит "Рыжий Крест". Эти кварталы теперь особенно в цене: лионской интеллигенции по душе тёплые старинные здания с огромными окнами и светлыми комнатами. Раньше в каждой квартире была ткацкая мастерская. Муж ткал на огромных деревянных кроснах, жена работала на подхвате, временами заменяла его. И детям тоже хватало дела — мотали нити на бобины, например. Такой семейный заводик работал от рассвета до темноты. Тем и жили.
По мере развития фабричной промышленности и появления крупных предприятий положение хозяев мелких мастерских и наёмных работников сильно ухудшилось — они попали в полную зависимость от предпринимателей-мануфактуристов. В 1831 и 1834 годах произошли два восстания лионских ткачей, прошедшие под лозунгом "Жить, работая, или умереть, сражаясь!". Восстания были жестоко подавлены. Рабочие поняли, что нужно сплачивать ряды и бороться организованно. Так появились прообразы современных профсоюзов, которые со временем стали мощными синдикатами, диктующими свои условия владельцам заводов и фабрик и имеющими сегодня представителей на уровне Национального собрания Франции.
Лион оказался на Великом шёлковом пути, проходившем по реке Роне. Сначала жители города торговали привозным шёлком, затем сами вовлеклись в процесс изготовления этой ткани, которая в Средневековье была, если можно так выразиться, свободно конвертируемой валютой. Секрет популярности, а значит, и дороговизны шёлка был, в общем-то вполне прозаичным: в шёлковом белье не заводились вши, бич средневековой Европы.
Лион быстро разросся и разбогател. Красивые дворцы, замки, мощёные улицы… Была в городской архитектуре одна особенность, ставшая в наши дни настоящей туристической "фишкой", — трабули. Это целая система крытых ходов, напоминающих дырки в сыре. Трабули тянутся сквозь дома и между домами. Их построили специально для передвижения ткачей со свёртками шёлка под мышкой. Трабули давали возможность сократить время передвижения и защитить дорогую ткань от непогоды.
Многоквартирные дома ткачей с XVI века строились на холме "Круа-Рус", что в переводе значит "Рыжий Крест". Эти кварталы теперь особенно в цене: лионской интеллигенции по душе тёплые старинные здания с огромными окнами и светлыми комнатами. Раньше в каждой квартире была ткацкая мастерская. Муж ткал на огромных деревянных кроснах, жена работала на подхвате, временами заменяла его. И детям тоже хватало дела — мотали нити на бобины, например. Такой семейный заводик работал от рассвета до темноты. Тем и жили.
По мере развития фабричной промышленности и появления крупных предприятий положение хозяев мелких мастерских и наёмных работников сильно ухудшилось — они попали в полную зависимость от предпринимателей-мануфактуристов. В 1831 и 1834 годах произошли два восстания лионских ткачей, прошедшие под лозунгом "Жить, работая, или умереть, сражаясь!". Восстания были жестоко подавлены. Рабочие поняли, что нужно сплачивать ряды и бороться организованно. Так появились прообразы современных профсоюзов, которые со временем стали мощными синдикатами, диктующими свои условия владельцам заводов и фабрик и имеющими сегодня представителей на уровне Национального собрания Франции.
Кварталы ткачей. Вернее, таковыми они были раньше. В XIX веке здесь было восстание, забастовка, которую принято считать началом волны промышленных стачек. Теперь здесь просто улицы, просто лавочки, в которых просто вещи из India и China… В Лионе уже не производят шёлк. Кропотливая это работа — ручной труд…
Холм молитвы
Холм "Круа-Рус" славен не только кварталами ткачей и их восстаниями. Здесь во II веке были и другие герои — те, кто сражались не на баррикадах: в 177 году христиане Лиона и его окрестностей в страшных пытках и вплоть до смерти свидетельствовали о своей вере.
Лион в то время назывался "Лугдун" и был столицей римской провинции Галлия. По языческому обычаю здесь, как и в других крупных городах, ежегодно в августе проводились торжества в честь Римской империи и её правителей. Римские граждане обязаны были в них участвовать, признавая божественность своего правителя. Но для христиан это было невозможно — ведь они уверовали в Единого Бога. И вот среди жителей Лугдуна поползли слухи, что христиане избегают общенародных празднеств и пиров ради таинственных целей и обычаев, не совместимых с римскими традициями. Это была типичная в те времена клевета на христиан как на "врагов рода человеческого". Их обвиняли в увлечении развратными культами, в совершении детоубийств… Слухи росли, распространялись по домам, рынкам и площадям. Это было началом гонений на христиан Лиона и соседнего с ним Вьенна.
"Проклятое население", в котором видели источник бед, старались изолировать: христианам запретили посещать бани, собрания, показываться публично и даже в частных домах. Стоило христианину попасться кому-то на глаза, как тотчас поднимался шум и крик, его били, волокли, побивали камнями. Христиане принадлежали к разным социальным слоям: среди них были богатые люди, были врачи, юристы. Исключение из общественной жизни для многих стало немалым бедствием. Но это было лишь начало… Шёл 177 год, который будет отмечен в истории Церкви подвигом лионских мучеников.
Холм "Круа-Рус" славен не только кварталами ткачей и их восстаниями. Здесь во II веке были и другие герои — те, кто сражались не на баррикадах: в 177 году христиане Лиона и его окрестностей в страшных пытках и вплоть до смерти свидетельствовали о своей вере.
Лион в то время назывался "Лугдун" и был столицей римской провинции Галлия. По языческому обычаю здесь, как и в других крупных городах, ежегодно в августе проводились торжества в честь Римской империи и её правителей. Римские граждане обязаны были в них участвовать, признавая божественность своего правителя. Но для христиан это было невозможно — ведь они уверовали в Единого Бога. И вот среди жителей Лугдуна поползли слухи, что христиане избегают общенародных празднеств и пиров ради таинственных целей и обычаев, не совместимых с римскими традициями. Это была типичная в те времена клевета на христиан как на "врагов рода человеческого". Их обвиняли в увлечении развратными культами, в совершении детоубийств… Слухи росли, распространялись по домам, рынкам и площадям. Это было началом гонений на христиан Лиона и соседнего с ним Вьенна.
"Проклятое население", в котором видели источник бед, старались изолировать: христианам запретили посещать бани, собрания, показываться публично и даже в частных домах. Стоило христианину попасться кому-то на глаза, как тотчас поднимался шум и крик, его били, волокли, побивали камнями. Христиане принадлежали к разным социальным слоям: среди них были богатые люди, были врачи, юристы. Исключение из общественной жизни для многих стало немалым бедствием. Но это было лишь начало… Шёл 177 год, который будет отмечен в истории Церкви подвигом лионских мучеников.
Ступени в амфитеатре, где были замучены верные Христу лионцы. Хочется на коленях припасть к этим камням. Но не выйдет. Амфитеатр реставрируется, доступа внутрь давно нет. Место казни Лионских мучеников обнесено решёткой.
"У нас нет ничего худого"
В тот год начались повальные аресты лионских христиан. Проводились допросы, сопровождавшиеся жесточайшими пытками. От христиан добивались признания в мерзостях, которых те не совершали, а также в "безбожии" и "нечестии". Гонения вскоре распространились и на соседнюю вьеннскую церковь. Так, накануне языческих императорских торжеств в лионских тюрьмах собрались самые верные христиане двух городов, Лиона и Вьенна, основатели галло-греческого христианства.
Их пытали несколько дней. Расправа с христианами стала кульминацией ежегодного августовского праздника в честь римского императора, который длился весь месяц — с цирками, ярмарками, гладиаторскими боями. В тот раз "элементом шоу" стала пытка христиан. Постоянно изобретали что-то новое: избивали, травили зверями, ломали кости, сажали на раскалённые стулья… Были среди арестованных и те, кто под пытками отрекался от Христа. Но тогда верные Богу христиане, превозмогая свои страдания, молились за отпавших. Впрочем, о своих страданиях они не думали и мучениками себя не считали — только "слабыми и смиренными исповедниками". Об этом, как и о других подробностях, известно из исторических документов — из удивительным образом сохранившихся писем лионских христиан. Они писали их в тюрьмах и передавали летопись мученичества на волю. Свидетельства писались разными людьми, а после их казни были дополнены оставшимися в живых, теми, кто не попал в тюрьму.
В 177 году в Лионе приняли мученическую смерть сорок три человека. Вот имена лишь нескольких из них: епископ Пофин — седой старец, духовный лидер галльских христиан; вьеннский диакон Санкт (его подлинное имя осталось неизвестным); Александр; Мадур; раба Бландина… Французы особенно почитают Бландину, причём имя её госпожи, тоже христианки, пострадавшей в те же дни, нигде не упоминается, а вот о рабыне известно многое. Братья по вере очень за неё переживали — Бландина была самой слабой физически и совсем недавно примкнула к христианской общине. Однако именно ей суждено было умереть в числе последних — её мучили несколько дней, с утра до вечера, самыми изощрёнными способами, но не могли заставить её порвать со своей верой. В письмах сказано, что даже у палачей не осталось сил истязать Бландину, но она по-прежнему была жива и повторяла: "Я — христианка, у нас нет ничего худого". Её стойкость и сила духа в конце концов вызвали восхищение зрителей. Галлы скажут о ней, что никогда прежде ни одна женщина в их земле так не страдала…
После казни тела мучеников ещё шесть дней пролежали под открытым небом. Римская стража никого к ним не подпускала, и христиане не имели возможности их похоронить. Затем останки были сожжены, а пепел сброшен в Сону…
В тот год начались повальные аресты лионских христиан. Проводились допросы, сопровождавшиеся жесточайшими пытками. От христиан добивались признания в мерзостях, которых те не совершали, а также в "безбожии" и "нечестии". Гонения вскоре распространились и на соседнюю вьеннскую церковь. Так, накануне языческих императорских торжеств в лионских тюрьмах собрались самые верные христиане двух городов, Лиона и Вьенна, основатели галло-греческого христианства.
Их пытали несколько дней. Расправа с христианами стала кульминацией ежегодного августовского праздника в честь римского императора, который длился весь месяц — с цирками, ярмарками, гладиаторскими боями. В тот раз "элементом шоу" стала пытка христиан. Постоянно изобретали что-то новое: избивали, травили зверями, ломали кости, сажали на раскалённые стулья… Были среди арестованных и те, кто под пытками отрекался от Христа. Но тогда верные Богу христиане, превозмогая свои страдания, молились за отпавших. Впрочем, о своих страданиях они не думали и мучениками себя не считали — только "слабыми и смиренными исповедниками". Об этом, как и о других подробностях, известно из исторических документов — из удивительным образом сохранившихся писем лионских христиан. Они писали их в тюрьмах и передавали летопись мученичества на волю. Свидетельства писались разными людьми, а после их казни были дополнены оставшимися в живых, теми, кто не попал в тюрьму.
В 177 году в Лионе приняли мученическую смерть сорок три человека. Вот имена лишь нескольких из них: епископ Пофин — седой старец, духовный лидер галльских христиан; вьеннский диакон Санкт (его подлинное имя осталось неизвестным); Александр; Мадур; раба Бландина… Французы особенно почитают Бландину, причём имя её госпожи, тоже христианки, пострадавшей в те же дни, нигде не упоминается, а вот о рабыне известно многое. Братья по вере очень за неё переживали — Бландина была самой слабой физически и совсем недавно примкнула к христианской общине. Однако именно ей суждено было умереть в числе последних — её мучили несколько дней, с утра до вечера, самыми изощрёнными способами, но не могли заставить её порвать со своей верой. В письмах сказано, что даже у палачей не осталось сил истязать Бландину, но она по-прежнему была жива и повторяла: "Я — христианка, у нас нет ничего худого". Её стойкость и сила духа в конце концов вызвали восхищение зрителей. Галлы скажут о ней, что никогда прежде ни одна женщина в их земле так не страдала…
После казни тела мучеников ещё шесть дней пролежали под открытым небом. Римская стража никого к ним не подпускала, и христиане не имели возможности их похоронить. Затем останки были сожжены, а пепел сброшен в Сону…
Вид на город с холма Фурвьер
Наперекор
Теперь на месте казни лионских мучеников — только развалины амфитеатра, обнесённые металлической сеткой. Ведутся работы по реконструкции — пройти поближе невозможно. Полуобрушившиеся ряды сидений из серого камня спускаются к небольшой арене, усыпанной розовым мелким гравием. Сюда приходят с обзорными экскурсиями по городу. Гид рассказывает о событиях 177 года, туристы понимающе кивают.
Прожив в Лионе несколько лет, я поняла: французы хорошо знают историю лионских мучеников, но при этом она, как бы сказать, их эмоционально не трогает. Слишком давно и непонятно это было… Но ведь есть в этой истории, если говорить словами Германа Гессе, "какое-то "наперекор", какое-то презрение к смерти, какая-то рыцарственность, какой-то отзвук сверхчеловеческого смеха, бессмертной весёлости…". Без таких сюжетов человечеству ничто не напоминало бы о том, что любовь — это чувство не земного происхождения, а вера может быть больше жизни.
Франция. 2009
○ Фото Владимира Ештокина
Теперь на месте казни лионских мучеников — только развалины амфитеатра, обнесённые металлической сеткой. Ведутся работы по реконструкции — пройти поближе невозможно. Полуобрушившиеся ряды сидений из серого камня спускаются к небольшой арене, усыпанной розовым мелким гравием. Сюда приходят с обзорными экскурсиями по городу. Гид рассказывает о событиях 177 года, туристы понимающе кивают.
Прожив в Лионе несколько лет, я поняла: французы хорошо знают историю лионских мучеников, но при этом она, как бы сказать, их эмоционально не трогает. Слишком давно и непонятно это было… Но ведь есть в этой истории, если говорить словами Германа Гессе, "какое-то "наперекор", какое-то презрение к смерти, какая-то рыцарственность, какой-то отзвук сверхчеловеческого смеха, бессмертной весёлости…". Без таких сюжетов человечеству ничто не напоминало бы о том, что любовь — это чувство не земного происхождения, а вера может быть больше жизни.
Франция. 2009
○ Фото Владимира Ештокина
